В центре Димы Рогачева не делят детей на своих и чужих.
Судьба — это что такое? Судьба играет человеком? Человек — хозяин своей судьбы? Судьба складывается независимо от нашей воли? Она неизбежность? На нее можно повлиять? Вопросы бесконечны. Ответы есть? Или это тоже вопрос.
Сейчас Ане 12 лет. Своего отца она не помнит. Знает, что ее маму убили. Почему? Может, потому, что в тех краях Донбасса, где живет, непростая обстановка. Аня и ее старший на два года брат Андрей оказались в приюте. Время от времени приезжали в приют желающие взять в семью детей. Претендентов на очаровательных брата и сестру было немало. Но как-то не складывалось. Аня и Андрей оставались в приюте.
В семье Костенко, жителей Макеевки, что неподалеку от Донецка, — ветеринара Оксаны и полицейского Юрия — детей не было. Как, впрочем, и не было особого желания взять приемных. Но однажды приехали они в тот самый приют, где были уже подросшие восьмилетняя Аня и десятилетний Андрей. Приехали, пообщались и вернулись домой. Только, признается Оксана, вот никак «не уходили» из души эти брат и сестра И тут… Судьба? Телефонный звонок из приюта: «Если можете, вернитесь, пожалуйста! Тут одна девочка Аня сказала, что вы ее мама и она хочет к вам». Забегая вперед, замечу: при нашей встрече Аня сообщила, что это она выбрала себе и брату семью. Человек делает свою судьбу? Даже если ему от роду всего восемь лет?
А тогда Оксана и Юрий Костенко вернулись в приют. И больше не расставались с Аней и ее братом. Так 1 сентября пять лет назад появилась в Макеевке новая семья. Те, кто бывает в их большом доме, замечают особый уют, доброжелательность. Порядок в доме тоже всегда обеспечен, ведь Юрий — полицейский. А с какими мордами две обожаемые собаки (напомню, мама Оксана ветеринар) — среднеазиатская овчарка и фокстерьер — сидят у кровати Ани, когда заявляет о себе ее злой недуг. Собаки же в некоторой степени лекари. Аня гладит их морды, они лижут своими языками ее руки.
Злой недуг. Злая судьба?
Поначалу ничто не предвещало беды.
— Было так нам всем хорошо, — вспоминает Оксана. — Потом как гром среди ясного неба. Неожиданно у Ани стала подниматься температура. Мы не испугались. Может, простуда. А потом…
— По месту жительства были сделаны анализы, — рассказывает заведующая отделением трансплантации гемопоэтических стволовых клеток центра имени Димы Рогачева Лариса Николаевна Шелихова. — Оказалось, что резко изменились показатели крови. В Донецкой областной больнице провели пункцию костного мозга и… диагноз: острый лимфобластный лейкоз. Это тяжелое злокачественное заболевание крови не такое уж редкое. Однако по пальцам пересчитать центры, где умеют с этим недугом справляться.
Некоторых пациентов успешно лечат с помощью химиотерапии. Этот метод более доступен, чем трансплантация стволовых клеток. Но наша Аня, к сожалению, в эту часть пациентов не попала. Ей по месту жительства провели вполне современную химиотерапию. Ненадолго наступила ремиссия. Очень ненадолго! Вслед за ней резкое ухудшение, тяжелейший рецидив. Местным специалистам опять же удалось вывести девочку в ремиссию с помощью высокодозной интенсивной химиотерапии. Но… Ремиссия ремиссией. Однако анализы свидетельствовали: болезнь не ушла. Ее очаги полностью не уничтожены. По месту жительства дальнейшее лечение стало, мягко говоря, проблематичным. И тогда…
— Земля уходила из-под ног, — вспоминает Оксана. — Узнали, спасти Аню может только пересадка костного мозга. Где? Как? Время шло. Нет, оно бежало. Все было против нас!
Не забыть Оксане буквально вещий сон Ани. Он случился именно в тот момент, когда врачи по месту жительства объявили родителям, что девочка обречена. Что о пересадке не может быть речи, потому что нет подходящего донора. Сказали: «Готовьтесь! Конец близок». А на другой после этого сообщения день, когда Оксана заливалась слезами, Аня, проснувшись, рассказала, что ей снился Бог, что ей свыше обещана нормальная жизнь.
— Вещие сны не только бывают, но и сбываются, — говорит мне Оксана. — Дали телефон московского фонда «Вера в Жизнь«. Я не раздумывая позвонила в этот же день. Не сильно надеялась на помощь. Лечение дорогостоящее. Мы не в России. Не все клиники спешили нас взять! По телефону рассказала о нашей беде. Со мной общалась приятная девушка. Потом выяснилось, что это была директор фонда Ляйсан Струкова. Она сказала, что постарается помочь. И уже через 5 дней позвонила и сообщила: «Оксана, «Российская газета» договорилась с центром Димы Рогачева. Анюту берут на лечение». У меня так стучало сердце от счастья! Даже страшно было радоваться заранее. Мне казалось, что это опять сон!
В тот день Ляйсан в 5 утра приехала в клинику Рогачева встречать Аню и ее семью.
«Неделю до их приезда в Москве шли дожди, — вспоминает Ляйсан. — Было очень пасмурно. Но в тот день в 6 часов утра светило солнце и небо ясное. Будто сами небеса благоволили. Так хотелось, чтобы все у Ани было хорошо!»
Вопреки всем диагнозам. Вопреки всему!
В центре Рогачева никогда не было и нет деления детей на своих и чужих. Со дня основания и на все времена действует кредо создателя центра, академика Александра Румянцева: все дети из среды обитания. Мы обратились к генеральному директору центра профессору Галине Анатольевне Новичковой, и… Аня из Донбасской Макеевки была госпитализирована в отделение трансплантации гемопоэтических стволовых клеток, которым руководит Лариса Шелихова, вместе с мамой и братом, ставшим донором для сестры.
Подарок от Ани
С Аней и ее мамой мы встретились 1 сентября в пансионате центра Рогачева. Уютная комната. Абсолютная чистота. Рядом с кроватью новенький сегвей. Аня с удовольствием демонстрирует свое умение им пользоваться. Здесь нет ощущения беды, тревоги. Оксана пока не может сказать, когда они уедут домой. Почти три месяца, проведенные в центре Рогачева, вселили в семью уверенность: все будет хорошо. Оксана признается: именно здесь она впервые успокоилась, впервые поняла — жизнь продолжается.
Аня подарила мне три браслета, которые она сделала собственными руками. Ей сказали, что я приеду в центр, и она решила подготовить мне подарок. Удивляет чувство цвета, вкуса этой 12-летней девочки. Она сейчас лысенькая. После проведенного лечения пациенты теряют волосы. Потом, когда лечение заканчивается, волосы вырастают, и, как правило, заметно лучше прежних.
Она улыбчивая, как ртуть подвижная, стройная, в ушах сережки. 1 сентября — всеобщий детский праздник. А для этой семьи он и вовсе особенный: именно в этот день пять лет назад Оксана и Юрий взяли к себе двух очаровательных ребят. Вот Юрий Николаевич и подарил девочке сегвей. И еще в честь праздника семьи Аня сотворила изумительной красоты две композиции — «цветок желаний». Одну из них она подарила мне. Аня умничка, отличница. С похвальной грамотой перешла в 6-й класс. И у нее уже есть мечта: хочет работать с маленькими детьми. Но… Впереди целая жизнь. Может, верх возьмут художественные способности девочки.
А мама Оксана мечтает только о том, чтобы Аня была здорова, чтобы было у нее счастье. «А какая профессия — не столь важно. Важно, чтобы судьба сложилась», — говорит она мне.
И все-таки… Они взяли в свою семью детей, так сказать, в возрасте, Ане было почти 8 лет, брату — почти 10. До той поры Оксана и Юрий жили не тужили. Все было хорошо. И, как признается Оксана, многие их отговаривали: зачем вам эти «приемыши»? «Но мы, когда увидели эту пару, потеряли покой. И поняли, что без этих детей нам дальше не жить». Да, они не знали, какие испытания их ждут. Но и сейчас, пройдя страшные муки страшной болезни, они не жалеют о том, что у них есть Аня и Андрей.
— Вы счастливы, Оксана?
— Абсолютно! Я очень благодарна судьбе. Точнее, тем людям, которых мне послала судьба…
Блиц-интервью
Лариса Николаевна! Сбивает с толку само название «гемопоэтические» стволовые клетки. Что здесь от поэзии? Почему поэтические?
Лариса Шелихова: Потому что в переводе с греческого «гемопоэз» — рождение новых клеток кроветворной системы.
Эти клетки есть у нас у всех?
Лариса Шелихова: Конечно! Они же часть наших стволовых клеток, главная часть кроветворной системы.
Есть разница пересадки стволовых клеток от пересадки гемопоэтических?
Лариса Шелихова: Нет разницы! По сути это одно и то же. При тяжелейших злокачественных заболеваниях крови пересадка гемопоэтических стволовых клеток — единственный, во всяком случае пока, метод спасения. Вот и 12-летней Ане проведена такая пересадка.
Очень важно, что не надо было искать донора на стороне. Им стал ее старший брат 14-летний Андрей. Родственные клетки, как правило, приживаются лучше, чем клетки сторонних доноров. Сейчас девочка в ремиссии. Из центра мы ее не выписали. Она вместе с мамой Оксаной Дмитриевной живет в нашем пансионате.
Понимаю, что отдаленные прогнозы в таких ситуациях не совсем уместны, и все же… Прогноз?
Лариса Шелихова: Стопроцентная гарантия — это вообще не медицинский термин. Скажу банальность, но человеческий организм чрезвычайно сложен и чрезвычайно непредсказуем. В нашем центре около 75% таких пациентов имеют благоприятный прогноз. И в данном случае мы очень надеемся, что он состоится. Девочка будет жить, у нее будет своя, во всех отношениях нормальная судьба. Через месяц Аня уедет домой. Но в течение года она раз в три месяца будет приезжать в центр для контроля.
Кредо центра: мы своих не бросаем. И не имеет значения, что девочка не гражданка России. Перед болезнью все равны
То есть Аню без внимания центр не оставит?
Лариса Шелихова: Всем известно и это кредо нашего центра: мы своих не бросаем. И не имеет значения, что девочка не гражданка России. Перед болезнью все равны.
Оригинал статьи — https://rg.ru/2020/09/24/pochemu-v-centre-dimy-rogacheva-ne-deliat-detej-na-svoih-i-chuzhih.html
